Впрочем, примерно так же проходит обучение любой иной целенаправленной автоматизированной деятельности, трудовой или игровой: сначала усваивается целостный «образ результата» (форма готовой детали, рисунок танца и т.п.), а затем формируется и закрепляется подробный нервно-мышечный алгоритм достижения поставленной цели.Конечно, разложение целостного «образа результата» на ведущую к его достижению совокупность операций (в звукопроизводстве -переход с фонемного на кинакемный уровень) ни в коем случае не означает исчезновения этого образа как выполнившего свое предназначение и его полной замены операционной программой. «Образ результата» не способен управлять автоматизированной деятельностью,сложившейся для его осуществления, но он сохраняет и после автоматизации важную контролирующую роль — с ним сверяются продукты автоматизированной деятельности. Применительно к фонологии это значит, что для успешной звукопроизводящей и звуковоспринимающей деятельности необходимо совместное действие двух систем базовых единиц — фонемной и кинакемной. У каждой из них своя роль в этой деятельности: фонемы организуют целостные образы речевых звуков и контролируют адекватность их воспроизводства, кинакемы приводят в движение нервно-мышечный механизм создания звуков речи.Субстантные реализации как фонем, так и кинакем при обеспечении их эталонной адекватности допускают и вариативность в определенных пределах. Для фонем это азбучная истина, пределы их вариативности описываются в терминах присущего каждой фонеме «поля рассеяния» /Мартине, с. 70-717. Для кинакем возможность вариативности установлена Р.Якобсоном, который показал, что «различительный признак» может сохранять тождественность самому себе при комбинаторно обусловленном варьировании своей реализации: французские согласные велярны или палатальны в зависимости от наличия у них других «признаков» — шумные смычные /к/, /g/ велярны, шумные щелевые /J*/, /з/ альвеопалатальны, носовой сонант /ji/ палатален; и Р.Якобсон предлагает рассматривать эти три реализации как варианты одного признака «центробежности» относительно центрального рто-вого резонатора, обусловленные соседством с входящими в те же фонемы признаками смычности, щелинности, назальности /Якобсон,1985, с.76-807. Сходный пример есть также в литовском консонантизме -зацентральные смычные /к/, /g/ велярны, зацентральный проточный сонант /j/ палатален, а шумные проточные /JV, /з/ и смычно-прото-чный /tj/ с той же локальной характеристикой альвеопалатальны. Аналогичные явления обнаруживаются во многих языках, они свидетельствуют о способности субстантно комплексных кинакем варьировать свою реализацию в зависимости от синтагматической комбинаторики так же, как это свойственно языковым единицам любого ранга.
Комплексный, «контингентный» характер субстантной реализации кинакем, присущая ей вариативность требуют нового подхода к терминологическим обозначениям кинакем. Вполне очевидно, что их не следует называть по одному из компонентов их реализации. В одних случаях (как в приведенных примерах из французского и литовского консонантизма) нетрудно создать комплексный термин наподобие уместных здесь «палатовелярности» или «заальвеолярности». Если же такая терминологическая операция затруднена (например, для единой кинакемы заднерядности вместе с огубленностью в русском вокализме), следует прежде всего признать условность любого решения, как условно, скажем, использование одного и того лее транскрипционного символа /1 / для принципиально разных фонем в разных: языках. Достаточно, в частности, оговорить, что единая тембровая кинакема в русском вокализме включает в свою реализацию заднерядность и огубленность, и затем называть кинакему по любой из этих ее субстант-ных реализаций. При таком подходе, в ряде случаев единственно возможном, теряют смысл традиционные споры о релевантности, фоноло-гичности того или иного компонента в данной фонологической системе — например, звонкости глухости или напряженности оо ненапряженности, силы со слабости или придыхательности с>о непридыхатель-ности в консонантизме, примыкания или усеченности в вокализме и т.п. Согласимся, что «признаки не выламываются из звуков, а комбинируются», их совокупность «составляет функциональное единство… неделимое целое» /Панов, с. 167, название которого по одному из его компонентов — всего лишь неизбежная условность, потому что при языковой специфичности, неповторимости каждого кинакемного комплекса попытка отразить в его названии все его составляющие привела бы к созданию огромного инвентаря громоздких многочленных терминов, непрактичного и непригодного для фонологической литературы. Детальная характеристика кинакемного комплекса во всем разнообразии его реализаций — функция полного лингвистического описания, а не названия кинакемы. При подборе оптимальных терминов для обозначения кинакем следует поэтому по возможности избегать детализации их субстантного воплощения.
Похожие статьи: 72: овладения звукопроизводством как автоматизированным процессом
3 января 2012: овладения звукопроизводством как автоматизированным процессомовладения звукопроизводством как автоматизированным процессом.
овладения звукопроизводством как автоматизированным процессом