Их лицо — это сами скуолы, которые должны быть изображены во всем блеске своего убранства, а венецианская среда и архитектура в стиле Мауро Кодуччи дополняются восточными реалиями.Город и высший свет венецианской аристократии, состоявший в Братствах Чулка, столь ярко представленные в цикле о Святой Урсуле, где главное место занимало прославление семьи Лоредан, а действие распадалось на множество эпизодов, объединенных одним пространством, теперь уступают место пространству куда более театральному, с четко определенной сценой, на которой персонажи существуют в полном соответствии с единством действия.Хронологически начало подобной практики, видимо, приходится на самое начало XVI в., то есть как раз между Святой Урсулой и циклами для Сан Джорджо, когда в 1501 г. ректоры Венецианской республики заказали Витторе картину для зала Сената Дворца дожей, за которую художник получил не только 20 дукатов вознаграждения, но и четыре унции драгоценной краски, именуемой «ультрамарин».
В 1507 г. Витторе Карпаччо снова работает во Дворце дожей: он помогает Джованни Беллини завершить роспись зала Большого Совета после смерти Альвизе Виварини и Джентиле Беллини. К сожалению, произведения, созданные для Дворца дожей, погибнут 20 декабря 1577 г., когда пожар уничтожит все портреты дожей «и те картины вкруг зала, что сотворили Дзуан Беллино, Порденон, Тичиан, Виварин и прочие умелые и превосходнейшие живописцы древней истории венецианцев», и среди них «творение Витторио Скарпачча, мужа умелого», с «папой, окруженным многими кардиналами и епископами», который «по завершению торжественной мессы в Сан Марко дарует в день Вознесения Господня пожизненную индульгенцию всем, оную мессу посетившим». Так читаем мы у Сансовино.
Итак, Карпаччо одновременно работает в трех названных направлениях, а мы упустили из виду, пожалуй, определяющую для верного понимания его поэтики черту его живописи, а именно, ее публичный характер, ибо в глазах публики город и зрелище составляли единое целое: восхваление города неизменно подразумевало прославление власти. Иными словами, живопись руководствовалась теми же принципами, что определяли возрождение города вцелом, окотором свидетельствует преображение архитектурного облика Венеции в последней четверти столетия. В те годы политическая власть преследовала ту же цель, что и аристократия,: обе силы стремились придать городу неповторимую индивидуальность, и задача эта была возложена на плечи архитекторов Пьетро Ломбардо и Мауро Кодуччи, построивших Скуолу Гранде ди Сан Джованни Эванджелиста (1478), палаццо Дарио (1487), Часовую башню иСтарые Прокурации (1496), а также грандиозный палаццо Лоредан, ныне Вендрамин-Калерджи, на фундаменте которого красуется надпись: «non nobis, Domine, non nobis» (начальные слова религиозного гимна «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу»).
В этих словах — вся готовность частного лица внести свой вклад в формирование публичного облика города, содействовать его украшению и, наконец, зрелищности.
Автор: Admin
Прочитано:
Комментариев: 0